В XX веке Китай и другие страны пытались решить проблему перенаселения через штрафы, аборты и стерилизацию. Так больше не делают, но зато есть «движение за вымирание человечества»

Опрос, проведенный в 2015 году среди ученых из Американской ассоциации содействия развитию науки, показал, что 82% из них озабочены увеличением численности населения. Но сколько бы людей ни населяло мир в разные исторические эпохи, их избыток всегда вызывал опасения.

В V веке до н.э., когда на Земле было всего около 100 миллионов человек, Конфуций уже рассуждал об оптимальном количестве людей, которое позволило бы избежать «недостатка в припасах». Платон и Аристотель (IV век до н.э., население — 160 миллионов) видели в перенаселении острую социальную проблему для Греции и призывали блюсти «установленную численность населения», в том числе определив «норму для числа детей». Демографию всегда сопровождала живая человеческая мысль, сначала философская и религиозная, а затем и научная. 

В XVIII веке прусский богослов Иоганн Зюсмильх разработал теорию о неком «божественном порядке»: он считал, что Господь строго управляет количеством и составом народонаселения, а превышение рождаемости над смертностью является воплощением заповеди «плодитесь и размножайтесь». 

На нарушение такого божьего порядка указал английский политэконом Томас Мальтус. В конце XVIII века, как раз когда число людей на Земле впервые достигло миллиарда, он опубликовал эссе «О законе народонаселения»; в нем он постулировал, что поскольку люди размножаются по экспоненте, а природные ресурсы возрастают линейно, численность населения всегда ограничена средствами к существованию. 

Мальтус предрек, что бесконтрольный демографический рост приведет к истощению продовольственных ресурсов и гуманитарной катастрофе, положив начало целому направлению мысли — мальтузианству. С тех пор оно не теряло своей актуальности и по сей день остается в центре общественной дискуссии о перенаселении.  

Чума, голод и войны

«Знает ли природа средства от перенаселения? Наводнения и засухи, болезни и эпидемии – вот что предлагает нам природа в качестве лекарства», — писал в XVIII веке китайский сановник Хун Лянцзи. Идея о том, что единственный способ восстановить демографическое равновесие — это массовые трагедии и стихийные бедствия, родилась, кажется, вместе с самим страхом перенаселения: тот же Тертуллиан называл это «подрезанием разросшегося человеческого рода». 

Исторически сокращение численности населения действительно происходило во время войн, эпидемий и голода. Например, мировая пандемия чумы в середине XIV века унесла, по разным оценкам, от 25 до 200 миллионов жизней — и это в период, когда все население Земли еще не превышало 500 миллионов человек. Пик «черной смерти» пришелся на 1348-1356 годы: тогда всего за несколько лет могли скончаться до 60% жителей западной Евразии. Для сравнения, за три года пандемии коронавируса по всему миру погибло чуть более 6,5 млн человек, или 0,08% населения Земли.

Первая мировая война, по мнению русско-американского социолога Питирима Сорокина, тоже стала механизмом демографической саморегуляции. В книге «Голод как фактор» он пишет, что в начале XX века Европа голодала так сильно, что «помочь могло только уменьшение населения. И оно должно было произойти – в результате вымирания от голода и эпидемий, кровопролитных войн или, наконец, в результате всего этого вместе». 

Однако тезис о том, что войны и болезни — «средство» от перенаселения, не объясняет, почему за первую половину XX века — после десятка гражданских, локальных и двух мировых войн, эпидемии испанки, голода и экономических потрясений — население Земли все-таки увеличилось на полтора миллиарда. Даже в СССР в 1930-е, несмотря на голод и репрессии, население все равно росло (Владимир Путин заявил в прошлом году, что без трагедий XX века население России сейчас достигло бы 500 млн человек; источник этих расчетов неизвестен). 

Контроль за деторождением

Очевидно, что самый «эффективный» способ быстро сократить число живущих на Земле людей — это каким-то образом стимулировать смертность. Однако было бы крайне сложно найти оправдание таким мерам, а уровень смертности от естественных причин в XX веке неизменно падал. Поэтому на фоне демографического бума 1960-х годов казалось логичным решать проблему перенаселения через контроль рождаемости. 

Кстати, уже у Мальтуса встречается тезис о том, что держать население под контролем должны не только «войны, чума и голод», но, главным образом, «нравственное воздержание» — сознательное откладывание семейной жизни до тех пор, пока не появится возможность обеспечить детей всем необходимым. 

Однако если Мальтус считал, что люди вполне способны контролировать свое «демографическое поведение», некоторые сторонники неомальтузианских идей предлагали не рассчитывать на то, что быстрорастущее население добровольно откажется от инстинкта деторождения. 

В 1968 году эколог Гарретт Хардин опубликовал статью, в которой попытался оправдать необходимость принудительных мер так: взывать к сознанию людей, которые хотят рожать детей, так же бессмысленно, как взывать к совести грабителя. На фоне угрозы продовольственной и экологической катастрофы такой подход стремительно распространялся в среде интеллектуалов и государственных деятелей и достиг апогея в политике двух самых густонаселенных странах мира: Китае и Индии. 

В конце 1970-х годов Китай, население которого подбиралось к миллиарду, объявил государственную программу «одна семья — один ребенок»: в итоге с помощью штрафов, стерилизации населения и поощрения абортов китайское правительство смогло предотвратить появление на свет 400 миллионов новых граждан. При этом правозащитники полагают, что более 100 миллионов операций по стерилизации и более 300 миллионов абортов оказались принудительными, а детей, которые рождались «вне закона» зачастую не регистрировали, что впоследствии создало им проблемы с получением образования и работы. 

Кроме того, Китай возглавил рейтинг стран с аномальным соотношением полов при рождении: многие китайцы делали все, чтобы их единственный ребенок был мальчиком, и в некоторые годы соотношение среди новорожденных здесь достигало 121 мальчиков на 100 девочек (при норме 105:100). К тому же работающее население в стране быстро старело, замедляя экономический рост, и в 2015 году Китай смягчил политику, разрешив парам иметь двоих детей.

В Индии население росло так быстро, что правительству пришлось начать сдерживать его рост уже в 60-х годах. Жителям (в основном мужчинам) предлагалось пройти добровольную стерилизацию за денежное поощрение или, например, бытовую технику. 

Период 1975-1977 годов запомнился как «чрезвычайное положение»: в ход пошла уже не только государственная пропаганда, но и принудительная стерилизация. Ей подверглись как минимум 11 миллионов индийцев, тысячи из которых умерли от последствий операции. Здесь, как и Китае, родители предпочитали рожать сыновей, в противном случае нередко имели место аборты и детоубийство. Кстати, правительство Индии до сих пор ведет политику сдерживания рождаемости, напоминая об опасности «демографического взрыва». 

Несмотря на очевидное ущемление прав человека, правительства Индии и Китая вскоре получили премию за «вклад в решение демографической проблемы» от Фонда ООН в области народонаселения (UNFPA). Он был основан в 1969 году и стал крупнейшим международным спонсором государственных демографических программ. В конце 60-х США тоже активно финансировали политику ограничения рождаемости в странах третьего мира (и у себя домаВо второй половине XX века в США и Канаде принудительной стерилизации подверглись тысячи представительниц коренных народов, а также (как и в Австралии) десятки тысяч инвалидов и людей с психическими расстройствами.). К началу 1980-х почти на 80% жителей развивающихся стран в том или ином виде распространялась политика по контролю за численностью населения. Хотя уже тогда было ясно, что она приводит к нарушению базовых прав и свобод человека, включая свободу распоряжаться своим телом.

Движение за вымирание человечества

В современной философской дискуссии нет консенсуса насчет того, обосновано ли этически стремление сократить население и как вообще относиться к дилемме о том, что нас слишком много.  

С одной стороны, звучит недовольство тем, что ООН превратил тему демографического контроля в политическое табу: научные исследования по климату и биоразнообразию во всем мире призывают страны к активным действиям, но игнорируют дискуссию о сокращении рождаемости. 

Даже нобелевские лауреаты заявляют, что экологическая деградация и рост населения — это две величайшие и равносильные угрозы человечеству. А значит, помимо защиты экологии, «с моральной точки зрения мы также обязаны сократить нынешнюю численность населения», пишет американский исследователь и философ Тревор Хедберг в своей книге «Воздействие перенаселения на окружающую среду». Некоторые ученые, вроде выдающегося приматолога Джейн Гудолл, прямым текстом заявляют, что если бы население Земли осталось таким, каким было лет 500 назад, сейчас перед нами не стояло бы никаких экологических проблем. 

Сторонники такого подхода выступают за то, чтобы признать: буквально каждая проблема, с которой сталкивается человечество — от изменения климата до захватнических войн — вызвана стремительным ростом населения, а значит этот рост нужно держать под контролем и всячески ограничивать. 

Некоторые придерживаются позиций антинатализмаАнтинатализм — это отказ от продолжения рода из этических или философских убеждений, осуждение размножения, отрицание ценности деторождения.: начиная с созданной в 70-х годах американской организации «Отрицательный рост населения» (Negative Population Growth), которая выступает за постепенное сокращение нашей численности, и заканчивая современной социальной рекламой, статьями и выступлениями на TED Talks. 

Известный сторонник антинатализма — южноафриканский философ Дэвид Бенатар; в своей книге «Лучше никогда не быть» он рассуждает о том, что рождаясь, люди приносят страдания себе, другим людям и животным, а потому идеальная численность населения Земли — ноль человек. Сегодня антинаталисты несут идею о том, что ради спасения планеты не надо заводить детей. Существует даже движение за добровольное вымирание человечества (Voluntary Human Extinction Movement), сторонники которого полагают, что исчезновение человека могло бы изменить мир к лучшему. 

Наши дни

Со временем политические стратегии, направленные на сокращение населения, становились все более «токсичными». Среди прочих о невозможности вычислить оптимальную численность населения писал шведский экономист Гуннар Мюрдаль, лауреат Нобелевской премии 1974 года. 

Но гораздо сильнее на общественное мнение повлияла дискуссия о нарушении прав человек. В 1994 году на Международной конференции ООН по народонаселению в Каире была официально закреплена смена тона в разговоре о демографической политике и провозглашен принцип, согласно которому каждый человек обладает правом самостоятельно решать, сколько у него будет детей. Тем более, что темпы роста населения в мире и так стали замедляться — без какого-либо принуждения. 

Сегодня демографическую политику в той или иной форме практикуют три четверти мировых правительств. Однако только 69 стран стремятся снизить рождаемость, остальные хотели бы повысить ее или поддержать на том же уровне. Дело в том, что из-за снижения прироста населения Земли (в основе которого лежит тренд на демографический переход, о котором мы подробно рассказывали в предыдущем материале) рождаемость в развитых странах упала ниже уровня замещения. В результате многие государства Европы, Северной Америки, Восточной и Юго-Восточной Азии приняли теперь уже пронаталистскую политику, которая поощряет деторождение. 

При этом в тропической Африке и на тихоокеанских островах все еще стремятся сдержать рождаемость, правда, уже не принудительными мерами. Сегодня правительства в основном вводят в школах сексуальное просвещение и побуждают девочек получать образование, откладывать момент вступления в брак и рождение первого ребенка. Как и завещал Мальтус. 

Автор: Яна Фортуна

Инфографика: Артем Иволгин, Екатерина Буркова