В Европе преступность мигрантов в разы выше, чем местных. В России — все наоборот. Исследование «Если быть точным»

Только 4 приговора из 100 в России выносят в отношении иностранцев 

Российская судебная статистика за 10 лет (2013–2023) показывает, что  доля иностранцев среди всех, кто осужден за преступления, колеблется на уровне 4–4,5%. Исключение составляют ковидные годы, когда большое число мигрантов покинуло страну, и цифра уменьшилась до 3–3,5%. 

Те же тенденции прослеживаются и в статистике МВД: иностранцы совершают лишь два преступления из ста. Государственные исследовательские институты прямо называют такой уровень преступности небольшим. Исследователи РАН подчеркивают, что большая часть «иностранных» преступлений в России совершается внутри мигрантского сообщества и чаще всего происходит на бытовой или религиозной почве.

Иностранцев среди осужденных немного в том числе потому, что их вообще мало в населении страны. Чтобы понять, насколько часто совершают преступления россияне и иностранцы, сравним долю осужденных среди граждан и неграждан РФ. Поскольку официальная миграционная статистика в России очень далека от реальности, мы использовали оценки российских демографов. Согласно им, число иностранцев в стране в разы выше, чем в официальной статистике.

За период с 2013 по 2023 год среднее число осужденных граждан РФ составило 424 человека на 100 000 россиян, а число осужденных иностранцев — 282 на 100 000 неграждан. 

Важно учитывать, что львиная доля иностранцев в России приходится на мужчин трудоспособного возраста (за счет трудовых мигрантов). Поэтому справедливо считать уровень преступности не во всем населении, а только среди мужчин 14–49 лет. Тогда получится, что число осужденных россиян — 1335 на 100 тысяч, а иностранцев — 507. Это полностью разрушает миф о том, что мигранты преступают закон чаще граждан страны.

Россияне в четыре раза чаще мигрантов совершают насильственные преступления

Практически любое преступление, совершенное иностранцем, становится предметом общественного обсуждения, особенно если речь идет о насилии. Это существенно искажает реальную криминологическую картину. 

Но статистика показывает, что никакого принципиального отличия граждан РФ от иностранцев здесь нет. Значительную часть приговоров и тем, и другим выносят за кражи, наркотики и нарушения ПДД — именно эти статьи много лет составляют «народный топ» в России. Насильственные преступления иностранцы совершают не так часто. Среди 15 статей, по которым чаще всего судят иностранцев, из насильственных есть только причинение тяжких телесных повреждений — оно на 13-м месте. 

Статьи, за которые иностранцев действительно судят чаще граждан РФ — это изготовление и использование поддельных документов (ст. 327 УК РФ) и незаконное пересечение границы (ст. 322 УК РФ). Что неудивительно, учитывая, что большинство иностранцев в России — это трудовые мигранты из стран СНГ. 

В пересчете на душу населения получается, что иностранцы и, в частности, мигранты, совершают чаще россиян только один тип преступлений — против порядка управления (к ним относятся как раз подделка документов и незаконное пересечение границы). Преступления против жизни и здоровья (к ним относятся убийство и нанесение телесных повреждений), сексуализированные преступления, преступления против общественного здоровья (например, наркотические преступления), преступления против безопасности дорожного движения намного чаще совершают взрослые мужчины-россияне. 

Насильственные преступления (против жизни и здоровья) россияне совершают в четыре раза чаще мигрантов (172 осужденных на 100 тысяч мужчин-россиян 14–49 лет против 43 на 100 тысяч трудовых мигрантов).

Иностранцы чаще совершают особо тяжкие преступления, но речь не об убийствах и изнасилованиях

В сентябре 2023 года председатель СК Александр Бастрыкин заявил, что число тяжких и особо тяжких преступлений, совершаемых мигрантами, в последнее время возросло. Статистика это подтверждает: в то время как доля таких преступлений, совершаемых россиянами, с годами снижается, иностранцы показывают обратную тенденцию.

Однако важно понимать, что рост тяжких и особо тяжких преступлений не связан с насилием. Прирост дают в основном кражи и наркопреступления. 

Число осужденных за кражи, вероятнее всего, выросло в первую очередь за счет киберкраж (подробнее об этом мы писали в другом материале). 

Рост наркопреступлений связан в том числе с тем, что за последние 10–15 лет антинаркотическое законодательство сильно изменилось: ввели новые способы определения наркооборота, ужесточили сроки. В частности, значительно выросло число осужденных по части 4 статьи 228.1 УК РФ — это хорошо видно в данных судебной статистики. 

Такой всплеск связан и с ужесточением контроля за мигрантами, и с усилением внимания государства  к наркообороту, и с изменением специфики рынка  торговли наркотиками — всевозможные интернет-способы торговли и работа «закладчиков» дают больше возможности привлекать к ответственности за наркораспространение группой лиц. Все это приводит к тому, что типовое наркотическое преступление, нередко совершаемое иностранцем, наказывается по статье, срок за которую превышает 10 лет — что соответствует определению особо тяжкого посягательства.

События последнего года сделали приезжих еще более видимыми: на фоне теракта в «Крокус Сити Холле» и антимигрантских настроений выросло число проверок иностранцев и количество депортаций, а МВД отчитывается о пополнении реестров лиц, стоящих на контроле. Это еще один фактор, который в будущем может способствовать росту зафиксированной преступности среди иностранцев — на них сейчас обращено как никогда пристальное внимание. 

Российские социологи предлагают еще одно объяснение роста числа тяжких и особо тяжких преступлений среди иностранцев: «Возможно, тот факт, что иностранца сложнее искать или опознавать, заставляет полицию предпринимать какие-то усилия только в более тяжких случаях. Также можно допустить, что существует некий уровень преступности внутри мигрантских сообществ, но простые дела разрешаются на месте, а оформляются только сложные преступления», — комментировала «Ведомостям» эту ситуацию научный сотрудник Института проблем правоприменения ЕУ СПб Арина Дмитриева. 

Уровень «иностранной» преступности в Москве почти в два раза выше среднего по стране

В предыдущих главах мы анализировали общероссийские данные. Но мигранты в России сосредоточены в основном в Москве и Московской области, из-за чего средний по стране уровень может быть не очень показательным. В Москве и области, по данным Портала правовой статистики, за последние годы зафиксировали больше всего иностранцев, совершивших преступления. В этом смысле столичный регион сильно отличается от остальных, поэтому мы решили проанализировать ситуацию с «иностранной» преступностью в нем отдельно. 

Для оценки численности иностранцев в Москве и области мы опирались на данные сотовых операторов, приведенные в статье исследователей из МГУ. Согласно этим данным, за период с октября 2021 года по октябрь 2022-го в Москве и области находилось примерно 1,8 млн нероссиян (1 825 000). 

Мы предположили, что не менее половины из них приходятся на трудовую миграцию (оставшиеся — студенты, туристы, переселенцы и пр.) — именно такое соотношение иностранцев и мигрантов получается при сопоставлении минимальных оценок приезжих в РФ, приводимых российскими демографами за последние годы. Поэтому при расчете уровня преступности среди всех иностранцев мы использовали оценку в 1,8 млн, только среди мигрантов —  912,5 тысячи.  

По данным за 2022 год, почти 38% выявленных МВД иностранцев, совершивших преступления, находились в Москве и Московской области. На 100 000 иностранцев в столичных регионах приходилось 687 совершивших преступление. Среди москвичей-россиян, попавших в поле зрения МВД, тот же показатель составил 273, однако при пересчете только на мужчин 15–49 лет (как мы уже писали выше, среди мигрантов их большинство, поэтому корректно сравнивать именно с этой группой россиян) — 1156. 

В столице иностранцы чаще, чем по России в среднем, оказываются на скамье подсудимых. Если в среднем по стране на 100 тысяч иностранцев приходится 285 обвинительных приговоров (а доля иностранцев среди всех осужденных не превышает 4%), то по Москве и области этот показатель вырастает до 509 (15% от всех осужденных).

При анализе судебной статистики по России мы выяснили, что 90% приговоров иностранцам предположительно выносятся в отношении трудовых мигрантов. В Москве этот показатель ниже — на трудовых мигрантов приходится только три четверти осужденных.

Есть несколько объяснений, почему уровень преступности среди мигрантов в столице выше, чем по стране. С одной стороны, это может быть связано не с мигрантами, а с самими москвичами: они реже других россиян преступают закон. Дело может быть и в уровне благосостояния жителей Москвы и области, и в других особенностях жизни в столице, где криминогенность ниже, чем в других регионах.

Кроме того, вероятно, в Москве строже контроль за нелегальной миграцией. Здесь иностранцу сложнее оставаться вне поля зрения правовой системы, а у правоохранительных органов выше мотивация не игнорировать «иностранную» преступность. 

При этом общая тенденция в столице остается той же, что и в остальной России — россиянин до 49 лет в среднем чаще преступает закон, чем иностранец или трудовой мигрант.

Исключения составляют лишь две группы посягательств. Судебная статистика по Москве показывает, что мигранты чаще среднего российского мужчины совершают сексуализированное насилие и причинение тяжкого вреда здоровью. 

При детальной разбивке на части мы видим, что мигранты чаще россиян фигурируют в приговорах за изнасилования совершеннолетних (части 1 и 2 статей 131 и 132 УК РФ) и за вред здоровью с отягчающими обстоятельствами, но без наступления смерти пострадавшего (ч. 2 ст. 111 УК РФ). Однако делать выводы, что мигранты действительно чаще совершают такие преступления, нельзя. 

Интерпретировать эти данные нужно очень осторожно. Сексуализированное насилие характеризуется высокой латентностью: здесь и жертва может принять решение не идти в полицию, и полицейский может не открыть дело. 

«Сотрудники полиции и следователи СК не очень любят такие заявления, по опыту зная, что их работа может остаться без результата — ведь совершеннолетняя жертва всегда может передумать и сказать, что преступления не было. А без ее слов  — особенно если других доказательств нет — случится глухарь», — говорит ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения ЕУ СПб Екатерина Ходжаева. Социолог отмечает, что «типовое» неотягощенное изнасилование происходит в «пограничных» ситуациях: без свидетелей, часто жертва и агрессор знакомы, нередко употребляют алкоголь вместе, и все это склоняет сотрудников полиции не спешить с регистрацией таких заявлений.

Но при некоторых условиях шансы на расследование увеличиваются, утверждает Екатерина Ходжаева: «В каком случае они станут регистрировать дело охотнее? Когда уверены в том, что жертва не отзовет свое заявление, а в самом ведомстве практикуется установка на раскрытие дел против определенных категорий граждан. Вот и получается, что и самой жертве легче мобилизовать право, если насильник был из числа мигрантов — социальной группы, которая на "особом контроле" у силовиков. И у следователей тоже больше уверенности, что дело удастся завершить и направить в суд». 

Социолог отмечает, что без подробных данных и материалов дел невозможно выделить паттерны «мигрантского» насилия, а говорить о повышенной опасности приезжих, опираясь исключительно на статистику, нельзя. «Уголовная репрессия в таких случаях против мигрантов происходит с большей вероятностью. Ведь, в конце концов, мы видим тут только небольшую часть айсберга — уголовные дела, дошедшие до суда. Сколько заявлений и какова их регистрация — эти данные нам недоступны. Виктимизационные опросы тут тоже плохо работают — люди редко сообщают социологам о сензитивных преступлениях, таких как изнасилования», — заключает Ходжаева.

В европейских странах уровень преступности среди иностранцев выше, чем среди граждан

Тезис о роли мигрантов в общей картине преступности довольно часто звучит и в других странах. Так, два года назад президент Франции заявил, что примерно половина всех преступлений в Париже совершается приезжими. О необходимости радикальных мер решения проблемы мигрантской преступности говорили, например, в парламенте Испании и правительстве Швеции.

При этом на первый взгляд между уровнем преступности и долей иностранного населения нет прямой связи — об этом свидетельствуют данные Евросоюза, отчеты национальных статистических ведомств и научные публикации из США и отдельных европейских стран. Некоторые работы показывают, что преступность значительно не колеблется даже на фоне большого притока мигрантов, с которым столкнулась Европа в последние годы.

Топ самых криминально опасных стран ЕС и топ стран по наибольшему числу приезжих частично пересекаются, но не совпадают. К примеру Швеция — страна с самым высоким уровнем преступности в Европе — не входит даже в первую десятку государств по доле неграждан среди населения (8,2%), а Германия, которую населяет больше всего иностранцев (больше 12 млн человек), по уровню преступности находится на 8 месте из 27 стран, входящих в ЕС.

Доля осужденных среди иностранных граждан в странах Европы существенно выше, чем в России — в среднем 26% от всей массы получающих в судах обвинительные приговоры не имеют паспортов страны (против 3,7% в РФ). 

Вместе с тем и доля иностранцев в населении там тоже значительно выше: если брать минимальные оценки демографов по числу приезжих, то в России на 2022 год около 4% населения составляли иностранцы, в то время как среднеевропейский показатель — в районе 10%. При этом в среднем 35% людей, попадающих в категорию «неграждан» в европейской статистике, — граждане других стран Евросоюза. Например, если француз живет в Германии, то он попадет в категорию «неграждан», поскольку у него нет гражданства страны, в которой он живет. Это значит, что и уровень «внеевропейской» преступности в EC, скорее всего, ниже.

Как и в случае с российской статистикой, сравнивать уровень преступности, опираясь на долю иностранцев среди осужденных, не совсем корректно — она может быть выше в тех странах, где иностранцев просто больше. Поэтому мы пересчитали уровень преступности на 100 тысяч населения граждан и неграждан. Для этого мы изучили данные о судимости в пяти европейских странах — Франции, Финляндии, Испании, Швейцарии и Германии. Сведения о численности населения, половозрастному профилю и числу иностранцев мы брали из данных Евростата за 2019–2022 годы.     

Наши расчеты показывают, что уровень преступности у неграждан во всех шести странах в разы выше, чем у граждан. Это прямо противоположно выводам по России, где иностранцы в пересчете на 100 000 тысяч совершают в разы меньше преступлений, чем взрослые мужчины с гражданством. И у этого феномена нет простого объяснения.

Среди общих причин, стимулирующих преступность среди приезжих, исследователи чаще всего называют социальную фрагментацию, плохие условия жизни — в том числе безработицу и отсутствие жилья, — а также дискриминацию, которая порождает, среди прочего, и нежелание брать иностранцев на работу, и предвзятое отношение правоохранителей в момент, когда расследуется преступление. Некоторые эксперты связывают высокий уровень преступности среди иностранцев еще и с плохим доступом к квалифицированной юридической помощи — иммигрантов чаще защищают адвокаты по назначению. Местные жители в Европе также чаще склонны заявлять о преступлениях, если преступником был не соотечественник, а иностранец.

Иногда в литературе звучит версия культурных различий: человек переезжает в новую страну, но сохраняет прежние паттерны поведения и из-за этого совершает действия, запрещенные местными законами. Так, несовпадение ценностей и привычных действий могут увеличивать частоту преступлений в отношении женщин и детей или преступлений, совершаемых с целью защиты своей чести. Важным фактором могут считаться социальные связи: поддержка семьи и друзей, социальная устроенность могут удерживать от совершения преступлений, а сплоченность уязвимых групп, наоборот, провоцировать рост преступности.

Шведские исследователи отмечают, что универсального объяснения, помимо стандартных факторов, для разницы преступности в коренном и иностранном сообществах не существует: «Собственный опыт или опыт родителей в стране происхождения и в новой родной стране, социально-экономические ресурсы, психическое здоровье, степень идентификации с различными стандартами чести, образование, доступ к рынку труда и степень подверженности криминальной среде могут в разной степени иметь значение». Сегрегация, дискриминация, плохой доступ к образованию — все эти факторы мешают нормальной интеграции и порождают деление в обществе на своих и чужих. 

Фактор трудовой занятости также может оказаться важным — в частности, в России значительная доля иностранцев приезжает на заработки, занимая востребованные места в сфере обслуживания, что в теории выливается в более низкий уровень безработицы среди мигрантов. В Швеции же, например, один из самых высоких уровней безработицы в Европе, а степень доступа иностранцев к рынку труда сильно ограничена. 

Вместе с тем стоит помнить, что сравнение данных по России и Европе может быть не вполне корректным. По России мы брали в расчет исследовательские оценки числа иностранцев, которые включают и нелегальную миграцию (поэтому число иностранцев, которое мы используем в расчетах, в разы выше официальных данных). Для анализа ситуации в Европе мы пользовались данными Евростата, которые нелегальную миграцию не включают. Например, испанские правозащитники заявляют примерно о полумиллионе нелегалов в стране (около 10% из иностранцев, не владеющих паспортами ЕС), французские — о числе от 600 до 900 тысяч (13–18%). При учете нелегалов процент преступников среди иностранцев в ЕС был бы ниже.

Дисклеймер: Мы внесли в этот текст несколько изменений по сравнению с первой опубликованной версией: добавили ссылки на источники численности иностранного населения за каждый год, а также сделали дополнительный расчет с нормированием (все изменения можно найти в скрытом блоке «Как мы считали»).

Автор: Елена Юришина

Инфографика: Татьяна Цвирова, Екатерина Буркова