В России есть демографические KPI для губернаторов. Мы составили рейтинг регионов на их основе, но он почти не зависит от работы региональных властей

В обновленный в 2024 году перечень KPI для оценки эффективности работы губернаторов входят три демографических показателя: ожидаемая продолжительность жизни, суммарный коэффициент рождаемости и численность населения. В опубликованных документах нет конкретных значений, к которым должны стремиться главы регионов. Нам также не удалось найти подробного описания способа, как можно рассчитать эти целевые значения. 

Однако из этого документа можно сделать вывод, что демографические KPI основаны на прогнозах Росстата. Регионы оцениваются по тому, насколько их фактические показатели отличаются от прогнозных. В лидеры выходят те, где результаты оказались выше ожидаемых.

Мы рассчитали рейтинг регионов, используя эту догадку. В качестве значений KPI взяли прогнозные значения 2024 года из среднего варианта прогноза Росстата 2023 года. Успехи регионов в нашем рейтинге оцениваются по тому, насколько фактические показатели 2024 года отличаются от прогнозов.

У Росстата есть три варианта прогноза: низкий (самый пессимистичный), средний и высокий (самый оптимистичный). В расчетах мы ориентировались на средний вариант. Однако в постановлении правительства напрямую средний прогноз упомянут только для ОПЖ. На какой вариант предлагается опираться при расчете численности населения и КСР, неясно. При этом в постановлении говорится о «необходимости равномерного повышения суммарного коэффициента рождаемости по Российской Федерации в целом до значения 1,6 к 2030 году». Это даже выше, чем в высоком прогнозе Росстата — в нем к 2030 году закладывается значение 1,5. По словам демографа Алексея Ракши*, KPI Росстат рассчитывает по четвертому, целевому варианту прогноза, который не публикуется.

Самыми успешными оказались Ханты-Мансийский автономный округ, Дагестан, Кабардино-Балкария, Калмыкия и Москва. В ХМАО наибольший вклад внесла численность населения: она оказалась на 1,4% выше спрогнозированной. Такая же картина в Калмыкии: фактическая численность населения на 2,1% выше прогнозной. 

В Дагестане и Кабардино-Балкарии самую значительную роль сыграл коэффициент суммарной рождаемости: 1,8 ребенка на женщину в Дагестане против 1,6 по прогнозу, 1,6 против 1,4 в Кабардино-Балкарии.  В столице тоже наибольший вклад внес КСР: 1,5 против спрогнозированных 1,3.

Худшие значения — в Тыве, Белгородской области, республике Алтай, Севастополе и Курганской области. В Тыве численность населения оказалась на 0,8% ниже спрогнозированной, а ожидаемая продолжительность жизни — на 1,2 года ниже. В Белгородской области численность на 0,9% ниже, чем ожидалось, в республике Алтай — на 0,5% ниже, в Севастополе — на 1,7% ниже. В Курганской области наибольший вклад внесла ОПЖ: она составила 69,5 лет в 2024 году, что на 1,2 года меньше, чем в прогнозе Росстата. На ОПЖ в некоторых регионах могли повлиять боевые действия.

Включение в перечень KPI этих трех показателей вместе хорошо тем, что делает бессмысленными манипуляции статистикой. Завышение численности населения помогает также завысить ОПЖ, но снижает КСР.  Но у каждого из этих показателей есть особенности, и адекватно оценить с их помощью усилия региональных властей на коротком промежутке времени довольно сложно.

Резкие изменения в рождаемости и смертности обычно сопровождаются «откатом»

Демографические показатели, такие как продолжительность жизни и рождаемость, могут сильно меняться от года к году. По таким колебаниям нельзя судить о реальных изменениях: за временным ростом обычно следует спад — и наоборот.

Например, во время пандемии выросла смертность. Чаще умирали люди с ослабленным здоровьем — если бы не коронавирус, они прожили бы дольше, и их смерти были бы равномерно распределены в последующие годы. Поскольку этого не случилось, вслед за высокой смертностью последовала низкая.

Такое краткосрочное «перераспределение» смертности называют «эффектом жатвы», он наблюдается также, например, после волн экстремальной жары. Этот эффект стал причиной рекордного показателя ОПЖ (которая рассчитывается на базе смертности)  в 2023 году. «Это самый высокий показатель за всю историю России», — подчеркнул премьер-министр РФ Михаил Мишустин. 

Однако уже в 2024-м ОПЖ снова начала сокращаться. В 2023 году показатель вырос в 79 регионах, а в 2024 упал в 70.

Похожий эффект есть и у рождаемости. Женщины планируют рождение детей, а не просто рожают раз в определенное количество лет. В кризисные годы они склонны откладывать беременность, а после того, как кризис минует, родить столько детей, сколько изначально планировали. Итоговое число детей, рожденных одной женщиной, в итоге может не измениться: просто все отложенные рождения произойдут за более короткий промежуток времени. 

Ситуация может быть и обратной: если государство вводит меры поддержки, женщины рожают раньше, чем если бы этих мер не было. Но итоговое число детей тоже может не измениться — это приведет к падению рождаемости через некоторое время после введения этих мер.

Так, введение мер демографической поддержки в 1980-е годы в СССР повысило рождаемость у молодых женщин. Однако итоговое число детей, которых родили женщины этих поколений, почти не изменилось — просто часть рождений произошла раньше.

«Родильный туризм» искажает региональную статистику рождаемости

Статистику рождаемости на уровне регионов может искажать так называемый «родильный туризм»: когда женщины предпочитают рожать не по месту жительства, а в другом регионе.

Например, в Ленинградской области суммарный коэффициент рождаемости составляет всего 0,9 детей на женщину — аномально низкий показатель. Но дело не в том, что там действительно меньше рожают. Многие женщины из области просто едут рожать в Санкт-Петербург, где выше качество медицинской помощи. Поскольку статистика фиксирует место рождения, а не место жительства матери, это искусственно завышает рождаемость в Петербурге и занижает — в Ленобласти.

Похожая ситуация и в Москве, которая активно привлекает рожениц из других регионов, предлагая подарки и бонусы. Также среди регионов, где развит «родильный туризм» — Краснодарский край.

В Тюменской области, где КСР тоже оказался выше прогнозных значений (1,7 против 1,6 в прогнозе), среди рожениц, по сообщениям СМИ, много гражданок Казахстана, Узбекистана и Таджикистана. Это может увеличивать КСР, но не всегда влияет на реальное число детей в субъекте — многие женщины после родов возвращаются в родную страну или регион. В результате официальные данные не всегда отражают реальную картину рождаемости именно среди местного населения.

Внутренняя миграция не поддается учету и контролю

Третий показатель из перечня KPI — численность населения в регионе. Это один из самых проблемных демографических показателей по нескольким причинам. 

Во-первых, от численности населения зависит объем федерального финансирования: чем больше людей, тем больше денег. Некоторые регионы, например, северокавказские республики, очень зависимы от таких трансфертов. Есть несколько показателей, которые косвенно подтверждают, что численность населения на Кавказе завышена. По мнению демографа Алексея Ракши, численность может быть завышена и в других регионах — например, в Мордовии, Калмыкии, Якутии, Тамбовской области.

Эту проблему хотя бы частично должно решить включение в перечень KPI коэффициента суммарной рождаемости — завышенная численность населения занижает этот показатель. 

Данные о численности населения сильно зависят от миграции, а миграционный учет в России традиционно считается одним из наименее надежных. Например, переехавшие в другой регион люди часто продолжают числиться по прежнему месту жительства.

Или, напротив, когда у человека заканчивается регистрация по месту пребывания, его автоматически регистрируют снова по месту постоянной прописки. Такие «автоматические» возвраты составляют около четверти всех учтенных переселений. При этом «в реальности по окончании срока временной регистрации большинство мигрантов, например, молодежь, уезжающая учиться в крупные города, не возвращается к месту постоянного проживания», подчеркивают исследователи.

С перемещениями «на бумаге» может быть связан более быстрый, чем предусмотрено прогнозом, рост численности населения в Калмыкии. В 2020 году в Калмыкии снизили ставку налогообложения. Это привело к резкому росту регистраций ИП в республике, а предприниматели стали получать временную прописку в регионе. В 2023-24 годах численность населения республики стала расти впервые с 2006 года.

Кроме того, межрегиональная миграция — процесс, который в целом не особенно поддается контролю. Некоторые регионы исторически являются донорами населения, а другие – реципиентами, и эти потоки почти не зависят от текущих управленческих решений. Москва и Санкт-Петербург, например, сохраняют устойчивый рост численности населения, потому что остаются крупнейшими экономическими и образовательными центрами страны — приток туда будет продолжаться независимо от миграционной политики их руководителей.

Другой пример региона, куда активно переезжают из других субъектов — Краснодарский край. Людей привлекают климат и экологическая обстановка, особенно по сравнению с индустриальными регионами. Исследования показывают, что причиной переезда часто становится неудовлетворенность условиями жизни в своем регионе: грязь и вырубка зелени в Саратове, сильные морозы и плохая экология в Магнитогорске, континентальный климат в Барнауле, промышленные выбросы в Кирове, постоянные пробки Москве, сырой климат в Петербурге.

Как государство может влиять на демографию

Включенные в перечень KPI демографические показатели вряд ли позволяют адекватно оценить усилия региональных властей. Многие демографические процессы инертны и вообще плохо поддаются влиянию в краткосрочной перспективе. Но это не значит, что на смертность, рождаемость и миграцию вообще нельзя повлиять.

Например, государство может снизить смертность в молодых трудоспособных возрастах. В международной практике для этого используют понятие avoidable mortality — «предотвратимая смертность». Так называют случаи смерти людей младше 75 лет, которых можно было бы избежать при эффективной работе системы здравоохранения и профилактике заболеваний. 

В первую очередь к таким смертям относят смерти от болезней системы кровообращения. Государства начали активно вкладываться в борьбу с БСК в 1960-х. Это дало свои результаты: к 1970-м годам наибольший вклад в снижение стандартизированных коэффициентов смертности (СКС) в странах Западной Европы вносило снижение смертности от БСК. Эти тенденции получили название «кардиоваскулярной революции».

Один из самых самых известных примеров государственной политики по борьбе со смертностью от болезней системы кровообращения — финский проект «Северная Карелия». В 1960-х смертность финских мужчин от заболеваний сердца была самой высокой в мире. В 1972 году финские власти начали кампанию по борьбе с факторами риска — жирной диетой, недостаточным потреблением овощей и фруктов, курением. Информацию о здоровой диете распространяли через СМИ, в школах, сообществах местных жителей, работники здравоохранения, образования, общепита проходили тренинги на эту тему. Также был создан регистр людей с высоким артериальным давлением, и как минимум раз в год им предлагалось проходить медосмотр. Были введены ограничения на добавленную соль в продуктах питания. В 1977 году вышел закон, запрещающий рекламу сигарет и продажу их людям младше 16 лет. 

Проект длился с 1972 по 1997 год, первые пять лет меры внедряли только в регионе Северная Карелия, а затем — по всей Финляндии. В 2011 году смертность от БСК 25–64 лет в Финляндии снизилась на 80%. Считается, что за время действия проекта удалось избежать 243 тысячи смертей людей в возрасте 35-75 лет.

В России смертность от БСК тоже снижается, но все еще остается выше, чем во многих странах с высокими доходами (подробнее об этом мы рассказывали в другом материале). Кроме того, с 2000 по 2018 выросла предотвратимая смертность от ВИЧ и гепатитов и диабета. В мониторинге смертности до 75 лет от этих и других предотвратимых причин было бы больше смысла, чем в мониторинге показателей, которые сейчас включены в перечень KPI для региональных властей. Правда, опыт «майских указов» показал, что KPI по снижению смертности от одних заболеваний приводит к тому, что в качестве причин смерти просто начинают указывать другие — например, ВИЧ вместо туберкулеза или «старость» вместо болезней системы кровообращения. 

*Минюст считает иноагентом